Про то, что эти дебилы были, скорее всего, из моего же рода, я решил не рассказывать. Не стоит сор из избы выносить.

– Вот теперь меня и мучают постоянные вспышки боли, – закончил я рассказ. – Лечилка помогает, но слишком уж быстро разряжается…

– А целители что? – прихлебывая чай, поинтересовался Большаков.

– Наши не справляются. Слабые. А к княжеским на прием не попасть.

– Ага, особенно учитывая то, с какой «любовью» княгиня относится к вашему роду.

Про особое отношение княгини я ничего не знал, но на всякий случай кивнул. И поставил заметку в памяти, что в этом тоже надо разобраться.

– И что же ты будешь делать, Марк? – негромко спросил Ханна, с сочувствием глядя на меня.

– Пока ещё не придумал, – снова пожал я плечами и как можно более искренне улыбнулся. Почему-то совсем не хотелось, чтобы эта хрупкая девушка меня жалела.

– К богам надо, – сделав очередной глоток чая, выдал Витослав. – В храм.

– В смысле? – заинтересовался я. Почему-то мысль обратиться за помощью в какой-нибудь храм мне и в голову не приходила.

– Да в прямом, – ответил боярич. – Подумать, кто из богов сможет тебе помочь, сходить к нему в храм, принести дары и…

– Дары в этом случае не помогут, – перебила его Ханна. И уверенно добавила: – Тут жертва нужна!

– Думаешь? – Большаков ненадолго завис, почесал пятерней затылок, а затем согласно кивнул. – Скорее всего – да, нужна жертва. Если у тебя там действительно всё так серьезно, то обычными дарами не обойтись.

– А что за жертва? – осторожно поинтересовался я.

– Кровь! – коротко ответила Киска.

– Да, кровь, – согласился с ней Витослав. – Курицу, там, зарезать, или козла какого…

– Ладно, я побежала, – подхватив свой портфель, Ханна вскочила со стула. – Скоро урок, а мне ещё переодеться надо.

– А ты, Марк, на физическое воспитание идешь? – спросил Большаков, так же поднимаясь из-за стола.

– Нет, куда мне… – задумчиво отмахнулся я, осмысливая полученную информацию. Витослав что-то ещё пробормотал и ушел, и я остался один за столиком.

Боги… А ведь это действительно может оказаться решением моей проблемы. Я, по привычке, не рассматривал их всерьёз, даже поле того, как пообщался с Торсоном. Но ведь в этом мире они реальны! Надо будет сходить в библиотеку и нарыть там побольше информации, чтобы потом…

– Вот и встретились, немчура! – прервал мои размышления злорадный крик из-за спины. А в следующую секунду от сильнейшего пинка из-под меня вылетел стул.

Не ожидая ничего подобного, я рухнул на спину, и чуть не взвыл от прострелившей всё тело боли. Но почти сразу все болевые ощущения вытеснила вспышка ярости. А адреналиновый взрыв в крови окончательно сорвал крышу.

Не вставая с пола, я оттолкнулся правой ладонью и крутнулся на месте, проводя подсечку. Боярин Концов, а это оказался именно он, явно не ждал от меня активных действий, а потому ни подпрыгнуть, ни отойти не успел.

Одна его нога ударила по другой, он смешно взмахнул руками и с удивленным «Ой» полетел на пол вслед за мной. Но не долетел. Всё ещё не делая попыток подняться, я резко согнул а разогнул правой ногу, и сильнейшим ударом отправил придурка под соседний столик. Только после этого я сгрупировался, сделал кувырок назад и встал на ноги, осматриваясь.

На этот раз Щаслав решил подстраховаться и пришел со своими цветными дружками. Почему цветными? Да потому что одного звали Ял Черный, а второго Леслав Бурый. В данный момент эти ушлепки удивленно пялились на то место, куда улетел их дружок.

Впрочем, пауза длилась недолго. Концов что-то прорычал и резко встал, опрокидывая столик. Найдя меня яростным взглядом, боярич сделал два шага вперед, и принялся ругаться, явно накручивая себя перед предстоящей дракой. А у меня в голове моментально сложился план дальнейших действий.

– Конец тебе, немец! Понял?! Я тебя теперь каждый день убивать буду! Ты с…

Вот этой «с…» я и ждал. Быстрый подшаг вперед, молниеносный апперкот, и придурок захлебнулся криком и кровью из прокушенного языка. А я, решив не дать ему времени, чтобы оклематься, пробил ногой между ног.

Ушлепок провыл что-то совсем уж нечленораздельное и, как подрубленный, рухнул на пол, где и скрючился в позе эмбриона.

– Ты совсем что ли, Немец? – неуверенно поинтересовался у меня Бурый, а затем так же неуверенно замахнулся.

Но ударить я ему не дал. Пока в крови бушует адреналин забивая все болевые ощущения, надо закреплять успех.

Плавным движение сместившись в сторону на десяток сантиметров, я перехватил запястье прихлебателя и, не отпуская, нырнул у него под рукой, моментально оказавшись за спиной. Всё еще удерживая правой рукой запястье, левой я обратным хватом обвил его шею, а затем надавил коленом на лопатку и резко дернул. И лишь затем отпустил дико вопящего придурка.

Ну да, вышедшее из сустава плечо – это должно быть больно. Кстати, будь я сейчас в совсем собственном теле, то подобный прием вряд ли бы получился. Недостало бы гибкости. Зато в теле Маркуса всё вышло идеально, словно по десятку раз на дню отрабатывал.

Но сейчас ещё рано отвлекаться, остался ещё один противник. Хотя нет. Увидев, что я перевел на него взгляд, оставшийся на ногах Черный, выставил перед собой руки в примирительном жесте, и поспешил к выходу из столовой.

Ну что же, может оно и к лучшему. Посмотрев на поверженных противников, я начал успокаиваться и в этот момент пришла боль. Заболело всё разом; отбитая при падении спина и то, что ниже неё, невыносимо закололо в больном боку, и даже левая нога, которой провел подсечку, дала о себе знать. Да так, что пришлось поспешно присесть на всё тот же пол, чтобы не упасть.

Но боль не проходила, а лишь усиливалась, одновременно с уменьшением адреналина в крови. Чувствуя, что сейчас отключусь, всё же нашел в себе силы улыбнуться – я даже в таком состоянии смог уделать ушлепков! Начало положено!

Интерлюдия 5

Жалобные палаты! Именно так называл князь Ульчинский это здание, что располагалось на главной городской площади. Будучи ребенком Саблеслава Ульчинская не понимала, почему так, и думала, что батюшка шутит. Ну действительно – как можно называть здание суда, один из символов княжеской власти, жалобными палатами. Ведь именно в этом дворце, построенном, почему-то, в греческом стиле, вершилось правосудие. Именно тут князь принимал подданных и вникал в их проблемы. Помогал им, выслушивал и вершил справедливость.

Став старше Сабля узнала, что это не совсем так. Суд от имени князя вершили особо приближенные бояре, которым князь передал полномочия. А сам отец вникал лишь в дела бояр. Поначалу это её удивляло, и даже немного расстраивало. Как же так – простой народ на князя надеется, а он только с боярами беседы беседует. Но со временем пришло понимание, что только так и возможно. Князь один, а подданных много. И если каждого выслушивать, то уши отвалятся.

Но бояр князь Ульчинский и в самом деле слушал. Вникал в их проблемы и своей волей пытался их решить.

Каждый понедельник любой из проживающих на территории княжества бояр мог придти сюда и обратиться к князю. И не важно, кому этот боярин служит – князю Ульчинском, или Великому князю. Его в любом случае выслушают и помогут.

И лишь полгода назад княгиня узнала, что и это не совсем так. Да, на прием к князю и в самом деле мог попасть любой из бояр. В теории. На самом же деле пред светлые княжеские очи пускались лишь избранные, имевшие хоть какой-то «вес», люди. А какой-нибудь боярский сын Пупкин, у которого в собственности маленький дом, корова, да три курицы, а из бойцов полтора холопа, к князю попадет только в том случае, если у него случится настоящая беда. Например, кто-нибудь возьмет, да перережет его холопов вместе с курами и коровой. И тогда он пойдет в Суд, просить справедливости. И уже судебные бояре буду решать, стоит ли его проблема того, что бы донести её до самого князя.

Хотя можно было зайти и с другой стороны – обратиться к боярину Соболю. Княжеский родственник – родной брат матери Саблеславы – тоже выслушает, примет подарки и, если сочтет нужным, шепнет князю на ухо, что надо бы этого человечка принять.